Какая б из теорий ни была верной, то, что в генетическом плане у собак и волков много общего, определено наукой однозначно. Потому вполне правильным для понимания сути собаки брать данные о волках. Первое, что я сделал – прошерстил работы Ясона Константиновича Бадридзе – грузинского ученого-этолога, изучавшего поведение волка в дикой природе, прожившего в горах с хищниками два года. Желание наблюдать за волком возросло еще больше. Не в зоопарке на ограниченной территории, а в естественной среде обитания.

Мне посчастливилось пообщаться с волками лично в апреле 2023 года. Не с дикими, с домашними. Их завели люди в качестве любимцев, но в период подросткового созревания, когда животные начали проявлять свою суть зверя, когда начали обозначать границы дозволенного, хозяева осознали, что это не милые домашние собаки, а опасные хищники, способные без всякого зазрения совести нанести вред человеку, с которым живут, который их кормит, и предпочли избавиться от таких питомцев.

Приютила их женщина, построила на своей частной территории вольеры, поселила раздельно. Это произошло не одномоментно, а с существенным временным промежутком: волчице на данный момент 12 лет, волку 6. Что еще раз подтверждает, что человек не меняется: заводит бездумно хищников, чтобы выглядеть респектабельнее в своих собственных глазах и в глазах друзей, а получая абсолютно естественные последствия такого решения в виде нападений, укусов, порчи имущества, рыка, оскала и т.д., пугается и просто избавляется от неудобного аксессуара.

Волчица Осень признала женщину и идет на контакт только с ней, потому мое общение свелось к наблюдению «по ту сторону клетки». А волк Февраль весьма контактный, радостно выходит из вольера и гуляет в ближайшем лесу, знает несколько трюков, с удовольствием их выполняет при условии хорошего настроения и достойной мотивации в виде лакомого кусочка. Проводников у Февраля сразу двое, молодые люди, которые ежедневно за ним ухаживают, гуляют, кормят и занимаются.

Какое-то время я наблюдал за реакциями волка, чтобы понять его мысли и отношение к происходящему, именно так я всегда поступаю с собаками, приезжающими ко мне для дрессировки и коррекции поведения: пугливые, сжатые, словно пружина, готовые в любую секунду напасть, если ситуация, по их мнению, накалится до предела. Нельзя с первой секунды начинать какие-то упражнения, запрещать рычать, нападать и кусать. Надо понять мысли, что в голове, ведь изменять надо их отношение к происходящему, к тому, что их так выводит из состояния равновесия. Поняв, что они думают, что их пугает, бесит, я сначала вхожу в доверие, показываю свою психологическую состоятельность как вожака, что я способен защитить, сберечь, разобраться в ситуации без применения физической силы, что моей психологической силы достаточно для этих задач, а только тогда, когда собака это видит и доверяется, я начинаю объяснять ей, что мир выглядит иначе, чем она себе представляет в голове.

Итак, наблюдаю за волком Февралем. Не доминант; если бы он жил в настоящей дикой стае, он не претендовал бы на роль альфы. Но несмотря на это, он четко дает понять проводнику, как он хочет, чтобы с ним обращались. Я увидел тот самый предупреждающий волчий взгляд: «Остановись», о котором до этих пор лишь читал или слышал. У собак этот инструмент не так развит, между собой они взгляды активно используют, но человек его не осознает, соответственно, не принимает во внимание. Хотя сейчас вы легко представите в своем воображении взгляд алабая исподлобья. Согласитесь, у биглей, чихуахуа, корги и даже риджбеков такого взгляда нет.

Февраль легко вынуждает проводника гладить его, но ровно столько, сколько ему приятно. Напряжен, потому как общение с незнакомым человеком непонятно ему по правилам, он боится ошибиться, ведь он не свободен, поводок в руках проводника. Понимаю, что в случае опасности его не остановит ничего: ни поводок, ни человек.

И тогда я взял в руки поводок. Правда, пришлось доказать проводникам, что я профессионал и вреда животному не принесу. Февраль напрягся, так близко к нему чужие не подходят. Попытался сразу «поставить меня на место», но я на эти провокации не ведусь, я заранее знаю, что они будут, я знаю, как именно они будут выглядеть, потому готов. И волк расслабился! Почувствовав себя рядом с достойным вожаком, он охотно вступил в контакт, играл в команды (именно играл, волк – это не домашняя собака, дрессировке не поддается. Выполнять команды он будет тогда и только тогда, когда его выгода очевидна. Ни о какой работе «за улыбку хозяина», про которую я рассказываю своим ученикам как итоговой точке воспитательного процесса собаки, в случае с волком речи не идет). И позволил себя обнимать. Даже поцеловал своим горячим и нежным языком.

«Как ты не боишься подставлять лицо волку?». Не боюсь. Я почувствовал его сущность, я просто знаю, что в этот момент он вреда мне не нанесет.

Собственно, это особое чувство собак со мной давно. Мои коллеги не раз спрашивали: «Как ты понял, что сейчас можно бросить поводок/подойти/обнять/оставить собак и отойти на расстояние, на котором ты не имеешь никакого инструмента воздействия на них? Как ты понял, что они готовы самостоятельно бесконтрольно выполнять твои команды, когда рядом, например, враг?». Не могу ответить на этот вопрос, для меня это просто очевидно. Но это не какие-то конкретные позы собаки, животных нужно чувствовать. И это чувство приходит после многих лет жизни и наблюдений, после тысяч часов работы.
Энергетика волка заряжает необыкновенно, это что-то очень дикое и первородное, что придает силы идти дальше, несмотря ни на что. И только ради этого стоило туда поехать. Но я получил гораздо больше: ответы на вопросы, которые мне не мог дать никто. Я увидел своими глазами, как работает иерархия, как хищник воспринимает членов стаи и чужаков, как доносит свое решение, как выставляет границы. Я понял, что то, как я воспитываю собак – единственно верное решение, понятное им на интуитивном уровне. Я осознал, что пугает животное, что успокаивает, как определить среду обитания, где границы психики. Эти бесценные знания я включу в свои курсы: групповой «Управляемая городская собака» и индивидуальный курс коррекции поведения. Ведь чтобы изменить животное, надо понять истоки.